Когда в библиотеке музея упал со стула муляж академика заболотного, посетитель, приняв его за живого человека, вызвал… «скорую помощь»
Судьбой Национального музея медицины «ФАКТЫ» заинтересовались не сегодня. Еще в позапрошлом году газета сообщала: «Уникальное здание анатомического театра, в котором практиковался студент-медик Михаил Булгаков, нуждается в срочном ремонте». Фундамент подтоплен, крыша протекает, а стены поражены грибком. Своим плачевным состоянием историческое здание обязано тому, что его владелец — медицинский университет — ведет себя подобно героине классической комедии «Собака на сене»: сам по-настоящему не занимается, но и музею не передает, что было предписано приказом министра здравоохранения почти двадцать лет назад. За неисполнение приказа ректору университета грозил сначала штраф, а теперь… тюремное заключение.
Тем не менее дело не двигается — и это заставило директора музея Вадима Шипулина вновь обратиться в «ФАКТЫ».
Профессор Грандо нашел себе занятие, которое коллег приводило в изумление
Тишина Национальному музею медицины только снится: экскурсанты, которые здесь ходят толпами, вздыхают, охают, а самые впечатлительные могут и чувств лишиться.
- Пока кабинет академика Заболотного обустраивался, — рассказывает директор музея Вадим Шипулин, — фигуру ученого «посадили» в библиотеке. Зашел посетитель, видит: человек за столом. Хотел у него что-то спросить, окликнул — тот молчит. Тронул за плечо — не реагирует. Он его по спине: мол, мужик, чего не отвечаешь? Муляж упал, а ног-то у него нет! Посетитель решил, что у него на глазах умирает человек — и сам чуть в обморок не грохнулся. «Скорую помощь» вызвал!
Впрочем, такого эффекта и добивался создатель музея Александр Грандо: чтобы здесь не просто были собраны экспонаты, а чтобы люди могли прочувствовать историю. Профессор, преподаватель столичного вуза, Александр Грандо имел возможность вести размеренную обеспеченную жизнь, но нашел себе занятие, которое коллег приводило в изумление. Один из них как-то поинтересовался: «Скажите откровенно, вам хорошо платят за создание музея?» В ответ Александр Абрамович спросил, знает ли коллега, что означает работа на общественных началах. И объяснил: это выполнение нужной работы бесплатно. Но кому же она была нужна?
Украине — был уверен Грандо. Бывая за границей, Александр Абрамович частенько выяснял, что там замалчиваются заслуги украинских ученых. В музее Лондонского института медицины, например, узнал, что прижизненный диагноз инфаркт миокарда установил… американский ученый в 1911 году. Но на самом-то деле это сделали основатель киевской терапевтической школы профессор Василий Образцов и его ученик Николай Стражеско в 1909-м! Почечная капсула (часть почки, выполняющая выделительную функцию), впервые изученная украинским ученым Шумлянским, называлась капсулой Боумена, хотя он занялся ею несколькими десятилетиями позже украинского коллеги.
Не повезло и киевскому профессору Григорию Минху, и одесскому врачу Иосифу Мочутковскому, которые, взяв на себя роль подопытных, доказали: кровососущие насекомые передают возвратный тиф. Это едва не стоило им жизни, но Нобелевскую премию за открытие получил француз Николль, хотя провел подобные опыты через 35 лет после наших медиков…
Этот список можно было бы продолжить, но и без того понятно, сколь важное дело затеял профессор Грандо, решив создать музей истории медицины. Для этого как нельзя лучше подходило здание бывшего анатомического театра. Это учебно-вспомогательное заведение медицинского факультета Киевского университета святого Владимира было спроектировано одним из талантливейших архитекторов того времени Александром Беретти — автором проекта Первой киевской гимназии (где впоследствии разместилось одно из подразделений университета имени Тараса Шевченко) и соавтором здания Владимирского собора.
На торжественное открытие анатомического театра приехали многие видные анатомы Европы и были поражены: этот храм науки нельзя было сравнить с душной комнатой в Амстердаме, где Петр I учился анатомии у голландского профессора. А «анатомки» других стран недалеко ушли от той убогой комнатенки.
В стенах Киевского анатомического театра впервые в Украине был применен микроскоп. Здесь Юлий Мацон открыл звездчатые клетки печени, отвечающие за иммунитет человека, а профессор Владимир Бец — гигантские пирамидные клетки коры головного мозга. Профессор Петр Перемежко описал процесс сложного деления клеток. «Здесь смерть служит жизни», — сказал Николай Пирогов.
«А Ленин где?» — удивился чиновник, не встретив на входе Ильича
Грандо представлял, как будет чувствовать себя экскурсант, ступая по литым лестницам, где ходили эти удивительные люди. И Александра Абрамовича хорошо понимали многие известные врачи, такие как Николай Амосов. В числе нескольких крупных ученых Николай Михайлович подписал в 1962 году обращение к медицинской общественности — поддержать идею создания музея. Но еще 20 лет понадобилось Александру Грандо, чтобы собрать все необходимое для музея. Дело шло очень трудно, потому как медицинская общественность не только помогала, но и мешала делу. Чего стоит история с микроскопом академика Заболотного!
Александр Абрамович обнаружил микроскоп, когда привез в село Заболотное академика Академии наук СССР Бориса Петрова. В музее-усадьбе Даниила Кирилловича он наткнулся на небольшой металлический ящик. В нем-то и оказался микроскоп фирмы «Карл Цейсс», принадлежавший профессору Заболотному.
«Договорившись с хранительницей музея и оставив ей соответствующий документ до полной передачи этого микроскопа нашему музею, я временно увез микроскоп в Киев, намереваясь выставить его в качестве экспоната… — вспоминал впоследствии Александр Грандо. — Академик Петров, будучи в Виннице после нашей поездки, рассказал одному профессору Винницкого мединститута о нашей находке, а тот немедленно донес в Винницкий обком партии, что я не только увез оттуда без разрешения микроскоп Заболотного, но и срывал со стен интересующие меня фотографии. Все это было представлено чуть ли не как воровство… Секретарь обкома партии немедленно сообщил об этом в ЦК партии Украины… Меня вызывали министр здравоохранения, соответствующие работники отдела науки ЦК… Через неделю к нам приехала хранительница музея Заболотного и со слезами на глазах просила вернуть микроскоп. Иначе ее будут судить…
Позже микроскоп забрал директор Института эпидемиологии и микробиологии Академии наук Украины… И когда я однажды напомнил о том, что микроскоп следует передать нашему музею, где прибор по праву должен стоять перед фигурой своего истинного владельца — академика Заболотного, директор мне ответил, что у нашего музея не хватит денег оплатить его».
И сегодня перед Заболотным стоит «ничейный» прибор.
Сопротивлялся созданию музея и сам мединститут. «Зачем вам это нужно?» — недоумевал тогдашний ректор. Представьте, как при таком отношении руководителя приходилось выпрашивать машину для доставки в музей каких-нибудь материалов. Однажды нужно было получить на домостроительном комбинате древесно-стружечные плиты. Они только вышли из-под пресса и издавали неприятный запах, но если бы музей не забрал их тотчас, плиты бы «увели» другие. Профессор сам помогал рабочим грузить плиты, а разгрузить на месте попросил студентов. Об этом тут же доложили ректору, и у Грандо возникли неприятности.
И так было на каждом шагу. Но Александр Абрамович продолжал свое дело: находил экспонаты, привлекал специалистов… Ему удалось сделать то, что хотел: когда в
1982 году музей открылся, все ахнули! В залах были не только уникальные экспонаты типа аптеки XVIII века, привезенной профессором из Стрыя. Здесь у операционного стола работали ну прямо натуральные Николай Пирогов и Владимир Караваев, Даниил Заболотный — за микроскопом, Василий Образцов — у постели тяжело больной. В аптеке — аптекарь, а в сельской избе — земский врач. Благодаря скульптору Спартаку Британу фигуры из материала, секрет которого известен только ему, воспринимаются как живые! Слава о музее разлетелась по миру — и это смирило чиновников. Правда, кое-кого смущало, что в музее нет… Ленина. «А Ильич где?» — удивился один чиновник. Но со временем и эта претензия потеряла актуальность.
Президент Академии медицинских наук Александр Возианов взял за правило приводить в музей иностранные делегации. Да что говорить о медиках, если «технари» — директора заводов «Арсенал» и «Маяк» вели в музей всех своих гостей! «Зачем?» — спрашивал их Александр Абрамович. И слышал объяснение: мол, ознакомившись с историей, представленной в музее, они начинают понимать, в какую страну приехали.
«Это памятник не только украинской медицине — это памятник патриотизму»
Двадцать лет ушло у Александра Грандо на создание музея, а уж сколько сил на преодоление препятствий! И на формальную сторону дела он, видимо, просто махнул рукой. В результате приказ Министерства здравоохранения о создании Центрального музея медицины Украины и передаче ему материально-имущественных ценностей был выполнен лишь наполовину. То есть музей существует, но зданием, в котором он находится, распоряжается медицинский университет. Свою ошибку Александр Абрамович понял лишь незадолго до смерти. Но он надеялся, что на его место придет человек, который оценит сделанное и приложит все силы к тому, чтобы его сохранить. Его надежды оправдались: директором музея был назначен человек энергичный и целеустремленный. Но к тому времени у руководства университета не осталось и тени сомнения в том, что приказы можно не исполнять.
- Понимаете, отвоевать здание для музея для меня вопрос не принципа, а острейшей необходимости, — говорит Вадим Шипулин. — Ведь зданию — 150 лет! Оно нуждается в ремонте. Но сделать его не можем, потому что не владеем зданием. Одно время пытались решить вопрос, проведя деньги через университет. В результате часть средств ушла на нужды самого вуза. И я обратился в суд. Решение было принято в пользу музея. Но не выполнено! На руководство университета наложен один штраф, другой, а ему хоть бы что.
Пока этот вопрос рассматривался, «ФАКТЫ» попытались узнать, на что рассчитывает руководство университета, игнорируя судебные решения. Однако…
В прошлой публикации «ФАКТЫ» заметили, что не берутся вмешиваться в имущественный спор, высказав при этом надежду, что он решится в пользу памятника украинской медицине. Но воз и ныне там. Как не вспомнить слова посетившего в свое время музей директора института сердечно-сосудистой хирургии Академии медицинских наук России Владимира Бураковского, который назвал музей памятником не только украинской медицине, но и патриотизму. Неужто у нас так плохо стало с патриотизмом, что позволено будет его разрушить?
535Читайте нас у Facebook
