«в ярости капитан выхватил из кастрюли половник, врезал мне по голове, и я упал на раскаленный котел»
За полтора года службы в армии рядовой Рустам Мигович успел поучаствовать в трех судебных процессах в гарнизонных судах, сбежать из части и целый месяц прятаться в заброшенных хатах, два месяца отлежать в госпитале с обмороженными ногами и полгода отсидеть на гауптвахте (где с ним и познакомился корреспондент «ФАКТОВ»). В военной прокуратуре Житомирского гарнизона его с усмешкой называют «наша звезда».
«Чтобы развеяться от тяжелых мыслей, я пошел прогуляться по лесу. И побоялся возвращаться в часть»
Сейчас Рустаму Миговичу 22 года. Был призван в мае 2004 года из села Вишневое Софиевского района Днепропетровской области. Но служба сразу не задалась. В воинской части на Волыни, куда попал Рустам, процветала дедовщина. Старшие по званию всячески притесняли «молодых», вымогали деньги. После суда, на котором Рустам выступал одним из потерпевших, солдат распределили дослуживать по другим гарнизонам.
- Меня перевели поближе к дому — в воинскую часть А-2167, дислоцирующуюся в Белой Церкви, определили в разведроту, — рассказывает Рустам. — Но сразу стало понятно, что мне опять не повезло. Наш ротный командир капитан Дудич (фамилия офицера изменена. — Авт. ) был еще тот подарок. Он ходил по роте почти всегда пьяный и при каждом удобном случае распускал руки. А еще солдаты служили для него источником дохода. Денежного содержания он нам не выдавал, все забирал себе. Ребята про себя роптали, а вслух высказывать претензии боялись. Первый раз мне досталось от командира во время дежурства по роте. Когда я прилег поспать, Дудич ворвался в казарму с криком: чего, мол, валяешься? В ответ на мою попытку объяснить, что сейчас моя очередь отдыхать, капитан ударил меня кулаком в грудь и заорал: «Давай, отжимайся от пола!» Когда я отказался, он ударил еще раз.
Через какое-то время я попросился у ротного командира в отпуск. Он ответил довольно грубо, но смысл был такой, что, мол, обойдешься.
Следующий инцидент произошел в феврале на Великополовецком полигоне, куда наша механизированная бригада выехала на стрельбы. Я получил наряд в офицерскую столовую — мыть полы и посуду, следить за чистотой. Пообедав, наш ротный вдруг зашел на кухню и предъявил претензию, почему на его столе нет вазочки с цветами. Хотя я потом нарочно глянул: вазочка с искусственным букетиком стояла на месте. В ярости капитан схватил из кастрюли половник и врезал мне по голове, а потом толкнул в грудь. Я упал на раскаленный котел и сильно обжегся. После этого меня на несколько дней отправили в часть, а потом снова вернули на полигон.
В тот же день ротный обрадовал: «Завтра заступаешь дневальным». Я представил себе ночь на посту. Догадывался, чем она для меня закончится. Чтобы развеяться от тяжелых мыслей, пошел прогуляться по лесу. Когда стемнело, понял, что меня уже хватились. И побоялся возвращаться в часть.
- Уходя, ты захватил с собой какие-нибудь вещи?
- Ушел в чем был. В полевой форме — ватном бушлате, штанах, берцах (высокие армейские ботинки. — Авт. ). В кармане лежали полпачки сигарет и зажигалка.
- Хотел добраться домой?
- Да нет, просто шел по лесу. Куда, зачем — сам не знал. Двое суток не спал, ночью проходил мимо каких-то сел. Я знал, что, если вернусь в часть, мне будет крышка. Так дошел до Фастова. На окраине городка среди дачных участков присмотрел неказистую деревянную халупку, дверь в которую не запиралась. Внутри из мебели там стояли только кровать и тумбочка. Туалет во дворе. Я знал, что мне нужно идти «сдаваться» в военную прокуратуру. Но перед этим захотелось немного отдохнуть от того дурдома.
- Холодно было, наверное, сидеть в нетопленном домике?
- На кровати нашлось старое ватное одеяло. Укутывался в него, согревался как-то. Вечером иногда зажигал свечку (я нашел их три штуки), но старался экономить. Сильно болели ноги. И ожоги никак не заживали.
- А на других дачных участках жили хозяева?
- Нет, зимой там никто не появлялся. Ближайший магазинчик находился в двух километрах.
- Рустам, а что же ты ел?
- Ночью ходил в город, собирал пустые бутылки на остановках. За «рейд» выходило две авоськи. Сдавал в киоске, получал четыре-пять гривен. На них покупал себе вафли, печенье, бутылку какого-нибудь сладкого напитка и обязательно пачку сигарет.
- А мяса не хотелось?
- Нет, — убежденно говорит юноша. — Для солдата печенье — самая хорошая еда.
Рустам жил так около месяца. Зачитал до дыр две завалявшиеся в домике детские книжки. И все явственнее понимал, что пора собраться с духом и двигать в военную прокуратуру. «Если ждать, пока поймают, два года пройдет», — рассудил юноша и решил вернуться в Белую Церковь. Но, как выяснилось, ночью в темноте вышел не на ту дорогу и через несколько дней оказался в Кагарлыцком районе.
- В середине марта ударили сильные морозы. Однажды ночью я страшно замерз, — продолжает Рустам. — Опять нашел заброшенный дом, забрался внутрь, переночевал. Утром увидел на столе телефон, из любопытства снял трубку — работает!
Рустам тут же позвонил домой матери. Услышав ее взволнованный голос, назвал свое местонахождение — прочитал адрес на валявшемся на подоконнике конверте. Уже на следующий день, проснувшись, услышал во дворе родной голос…
На первом же допросе в прокуратуре Рустам потерял сознание
- В середине февраля к нам домой приехали два офицера из Белой Церкви, — вспоминает мать Рустама Нина Ивановна, с которой «ФАКТЫ» связались по телефону. — Они сказали, что Рустам ушел из части. Выяснилось, что несколько дней назад сын пропал. Офицеры привезли с собой отпускной лист, выписанный на фамилию сына, и попросили, чтобы я заверила его в сельсовете. Спасибо соседу — он мне разъяснил, что военные отпускники должны отмечаться в военкомате. И добавил: «Они хотят так подстроить, чтобы твой сын якобы из дома пропал». Я, конечно, ничего в сельсовете заверять не стала. Начала искать сына сама: ходила с его фотографией по райцентру, показывала людям. Пошла к гадалкам — они меня заверили, что Рустам живой, но вляпался в какую-то передрягу. А когда я уже отчаялась найти сына, он вдруг сам позвонил.
Боже, если бы вы его увидели таким, каким я нашла его в этой заброшенной хате. Худющий, как скелет! Потом взвесился — 45 кило при росте 175. Пальцы на ногах обмороженные, черные. Ноги отечные, почки больные.
На первом же допросе в прокуратуре Рустам потерял сознание, и изможденного солдата отправили в госпиталь. К счастью, медикам удалось спасти парню ноги. Но на лечение обмороженных ступней и ожогов ушло два месяца. А военная прокуратура Житомирского гарнизона начала расследование уголовного дела.
- Сначала мы не поверили, что солдат — рядовой в полевой форме — мог целый месяц, почти не скрываясь, беспризорничать в городе, — рассказал начальник следственной части военной прокуратуры Житомирского гарнизона Андрей Миколайчук. — Для проведения следственных действий мы съездили в Фастов. Продавцы киосков действительно подтвердили, что в феврале-марте паренек в военной форме регулярно приносил им пустые бутылки. Посмотрели мы и на полуразвалившийся домишко, где солдат коротал дни и ночи. Удивительно, как он там не замерз?
По словам Миколайчука, 22-летний рядовой за оставление части был осужден на шесть месяцев содержания на гауптвахте. Однако в ходе расследования выяснились любопытные детали. По признанию Рустама Миговича, он ушел из части 15 февраля. Каково же было удивление следователя, когда в канцелярии воинской части А-2167 обнаружилось его заявление на предоставление служебного отпуска, датированное этим же числом. Выяснилось, что командир разведроты капитан Дудич, обнаружив пропажу рядового и догадываясь о ее причине, приказал своему заместителю подделать рапорт на 21-дневный отпуск. Подписав документ, подал командиру части. А сам, пока беглеца не хватились, взялся за активный розыск. Предполагая, что Мигович мог прямиком отправиться в военную прокуратуру, ротный командир выставил возле здания прокуратуры свой «дозор».
На суде капитан заявил, что солдаты наговаривают на него как на требовательного командира
В ходе допросов военнослужащих роты оказалось, что 28-летний командир разведывательной роты вовсю практиковал рукоприкладство. Прокуратурой доказано, по крайней мере, несколько таких случаев.
Один раз захворавший дневальный попросил другого солдата отстоять за него несколько часов ночью. Утром Дудич вызвал обоих дежурных и начал выяснять, вместо кого стоял «заместитель». Ему объяснили ситуацию, но капитана это только разозлило. В «воспитательных целях» он схватил табуретку и нанес заболевшему семь ударов по голове(!), затем двинул ему под коленки. Рядовой упал. Дудич занес ногу в ботинке и хотел ударить по лицу, но солдат прикрылся, и удар пришелся по рукам. Затем, вновь взявшись за табуретку, Дудич несколько раз огрел ею по голове второго дневального.
Или еще случай. Пулеметчик Небаев опоздал на построение, и Дудич велел ему после поверки зайти в канцелярию. Грязно выругавшись, капитан приказал парню снять штаны и исполосовал его по заднему месту резиновой дубинкой, добавив в конце экзекуции, что «солдаты ему надоели». После «учебы» Небаев пять дней не мог сидеть.
Кроме избиений, за Дудичем нашлись и другие грешки. Следствие установило, что капитан Дудич, получая в кассе денежное довольствие для всей роты, подделывал в ведомости подписи своих подчиненных и складывал небольшие суммы (от 17 до 56 гривен в зависимости от звания) в собственный карман. В прокуратуре подсчитали: за несколько месяцев получилось 2564 гривни. Интересно, что расходы на почерковедческую экспертизу, подтверждающую подделку подписей, составили сумму почти вдвое большую.
В результате на суде по делу капитана Дудича проходило более 40 солдат.
- Как нелегко было ребятам, выступающим в роли потерпевших, рассказывать о побоях и унижениях со стороны командира, — вздохнул судья военного городского суда Житомирского гарнизона Анатолий Добровольский. — А ведь Дудич считался одним из лучших офицеров части, неоднократно награждался грамотами за образцовую дисциплину и высокопрофессиональную подготовку солдат. Его адвокат в перерыве между заседаниями уговаривал потерпевших «забыть» об издевательствах. Чтобы исключить влияние Дудича на участников процесса, капитана, находившегося на подписке о невыезде, пришлось взять под стражу.
Сам капитан на суде категорически отрицал рукоприкладство. Заявлял, что солдаты наговаривают на него как на требовательного командира, не дающего спуску неряхам и бездельникам. Подделку денежных документов он признал, но с оговоркой: использовал деньги исключительно на нужды роты. 2564 гривни подсудимый вернул в кассу части, а офицерское собрание приняло решение взять проштрафившегося капитана на поруки.
Военный суд лишил Дудича воинского звания и приговорил к трем с половиной годам лишения свободы условно.
920Читайте нас у Facebook
