Министр обороны анатолий гриценко: «была ситуация, когда моей женой увлекся другой. Этого человека в украине уже нет»
«Я хотел закричать — и провалился в темноту»
- Анатолий Степанович, такого министра еще не видели в постсоветском пространстве. Были всякие — с гусарскими усами, с «хрущевскими» лысинами, с орлиными бровями. Но ваш гражданский имидж — это что-то новенькое. Кто вам придумал этот образ немного усталого путника с голливудской небритостью на лице?
- Да никто вообще-то. Ничего специально я не придумывал. Лицо — оно такое как есть от рождения. Таким и будем его донашивать. (Смеется. ) А «небритостью» я обзавелся в 45 лет, когда порвал коленные связки и после операции долго лежал в гипсе, фактически не двигаясь. Так и остался с бородой и чувствую себя вполне комфортно. Хотя Светка, моя дочь, поначалу решительно выступала против бороды, правда, потом смирилась.
- Говорят, во время той операции с вами произошла какая-то невероятная история.
- Да уж! Невероятней не бывает. По сути, клиническая смерть. Я ведь раньше был заядлым футболистом. Но однажды вышел на поле без разминки, порвал связки и разрушил мениск. Во время операции, когда был под наркозом, почувствовал, как разрывается горло, нечем дышать. Хотел закричать. Но не смог. Провалился в темноту. А потом увидел, что, как в метро, лечу с огромной скоростью по длинному туннелю на какой-то тусклый свет. Потом, как при подъезде к станции метро, почувствовал: движение затормаживается — и я лечу обратно. И уже слышу голоса хирургов, которые зашивают меня по живому, потому что, пока меня спасали, кончился наркоз.
Как оказалось, в какой-то момент приборы зафиксировали остановку сердца, нулевой пульс. Врачи пробовали реанимировать работу сердца, патрубком разворотили до крови горло, чтобы поступал кислород. Но сердце не заводилось. А потом заметили, что из розетки выключена вилка аппарата искусственного дыхания. Очевидно, кто-то из врачей во время операции случайно выдернул ее ногой… Вот так можно было «нч за цапову душу» расстаться с жизнью.
- Вы усмотрели в своем спасении какое-то мистическое значение?
- Нет. Но я понял, насколько велика может быть роль случайностей в жизни человека. Нелепой случайности в особенности. Мы думаем, что сами планируем и вершим свою жизнь. На самом деле, многое человеку неподвластно. После этого случая я еще больше дорожу временем, стараясь добиться максимального результата каждый день. Особенно сейчас, на посту министра, когда каждые 3, 5, 10 минут — это решения, принятые или не принятые, продуманные или не очень, но от них зависят судьбы почти 250 тысяч человек, за которых я отвечаю.
- Я уже не спрашиваю, отдыхаете ли вы. Наверное, с таким подходом времени на отдых не остается. Кстати, как министр заботится о своем здоровье?
- Если честно, плохо заботится. (Закуривает сигарету. ) Но у меня есть два главных преимущества — я практически не употребляю спиртное и умею расслабиться, отключившись в короткий промежуток отдыха.
«Когда тесть за карточной игрой хитрит, говорю ему: «Тату, ну ви ж i хапуга!»
- Как же вы расслабляетесь, если не пьете? Какое-то здесь противоречие, господин министр.
- Люблю смотреть на огонь. Костер, камин — не имеет значения. Играю в шахматы. Пару лет назад, когда было больше времени, любил удить рыбу.
- А пострелять?
- Это нет. Хотя у меня есть охотничье ружье, недавно подарили. Но я его еще даже не собрал. Я не охотник. Слава Богу, не приходилось никого убивать. Не люблю страдания животных, кровь, смерть.
- Это необычно для министра обороны. Но хорошо для имиджа страны. Слышала, еще вы любите преферанс. Входите в раж, когда играете?
- Бывает. Когда мой тесть Владимир Павлович Мостовой (главный редактор газеты «Зеркало недели». — Авт. ), поймает на мизере, да еще, лукаво улыбаясь, подцепит «паровоз» на несколько взяток, я ему говорю: «Тату, ну ви ж ч хапуга!» (Смеется. ) Палыч, правда, не обижается. С одной стороны, зять как бы дерзит, но с другой — обезоруживает вежливое обращение «тату», хотя он старше меня всего на 11 лет.
- У вас ведь вторая семья? Ваша супруга — известная украинская журналистка Юлия Мостовая. Ваш брак, пожалуй, тоже стоит в отдельном ряду. Жена — не приемщица химчистки из кинофильма «Москва слезам не верит», которая спит и видит себя госпожой генеральшей, а зрелая состоявшаяся личность. Как вам удалось обуздать такую яркую самодостаточную женщину?
- На самом деле никакого обуздания не было. У нас очень теплые и гармоничные отношения. Хотя, когда в 1997 году, работая в аппарате СНБО, я познакомился с Юлей, чтобы помочь ей подготовить интервью с тогдашним министром обороны Кузьмуком, подумать не мог, что мы когда-то будем вместе. Позже я стал писать в «Зеркало недели». Юля до сих пор вспоминает, как приходил «самоуверенный тип» и убеждал ее, что его статья такая важная и цельная, что нельзя убрать ни одного абзаца.
Я не профессиональный журналист и не мог писать, как это делает Юля, — садится в пятницу, и в течение двух-трех часов надиктовывает без шпаргалок целую газетную полосу. Свои статьи вынашиваю долго, живу с ними, текст многократно поправляю. А потом позволить кому-то резать свое детище грубыми редакторскими ножницами? Ни в жизнь! Словом, с тех эпизодических встреч запомнились только творческие разногласия.
Чаще мы стали общаться после смерти Александра Васильевича Разумкова (отец Юлиного сына Глеба. — Авт. ), под руководством которого я работал в аппарате СНБО. Мы с коллегами тогда оставили государственную и военную службу и решили воссоздать уже в новом качестве Украинский центр экономических и политических исследований, который прежде возглавлял Разумков. Юля Мостовая принимала самое активное участие в организации работы Центра, оказывала всяческую поддержку, вместе с нами переживала многочисленные «наезды» со стороны тогдашних Минобороны и Службы безопасности. Мы выстояли, и Центр Разумкова действительно стал лидером среди отечественных аналитических центров, признавался даже лучшим среди аналогичных организаций в Центральной и Восточной Европе.
Отношения у нас с Юлей в то время были рабочие, дружеские. Когда Центр Разумкова обнародовал аналитические материалы, которые не нравились власти, нередко единственным каналом донесения их до мыслящей части общества было «Зеркало недели». Потом были напряженные события, связанные с «кассетным» скандалом, убийством Георгия Гонгадзе, тотальным давлением на СМИ. Мы оба, каждый по-своему, поднимали свой голос против власти, критикуя ее ошибки. И Центр Разумкова, и «Зеркало» работали в условиях прессинга, прослушки и слежки. В то время нам с Юлей стало понятно, что системы ценностей, понимание смысла жизни у нас одинаковы.
Когда я осознал, что чувствую к этой женщине нечто большее, решился открыть ей свое сердце. Это было в конце 2002 года,
- Она ответила взаимностью?
- Не сразу. Для Юли это было как гром среди ясного неба. Она не была готова к такому повороту событий. Но я для себя решение принял, а потому ушел на частную квартиру, оставив, что было, жене и детям. Я не мог обманывать жену, с которой мы прожили вместе 24 года, вырастили двоих детей. Жить двойной жизнью было бы непорядочно и по отношению к Юле. Внебрачные связи сегодня, к сожалению, чаще норма, чем исключение. Но для меня это неприемлемо. Решил, что буду ждать Юлю.
- А если бы она не пришла?
- Ждал бы, сколько потребуется.
«Итальянских скандалов у нас нет»
- Вы устраивали свадьбу? Когда это было?
- Расписались мы 22 марта 2003 года. Решили сделать это скромно, без помпы, без многочисленных гостей. Обручальные кольца купили в магазине на Крещатике. Приехали в Голосеевский ЗАГС без фаты и фрака, в обычной одежде. Комната, где происходило это историческое событие, оказалась такой тесной, что в ней, кроме девушки-регистратора и стола, мог поместиться только еще один человек. Мы даже не могли туда зайти одновременно! После росписи поехали на нашу любимую базу отдыха в Глебовку. Это за Дымером, на Киевском море, где мы на выходные иногда снимали небольшой домик в сосновом лесу. Он вообще-то простенький, деревянный, но как-то к нему душа легла, и после этого мы много раз ездили и отдыхали именно там.
В Глебовке мы и отпраздновали свадьбу. Были Юлины родители, ее брат с женой и дочерью, Глебка. Думали, что «отстрелялись». Как бы не так! Друзья начали намекать: а когда ж вы будете выставляться? Потом началась целая череда свадеб: в Центре Разумкова, в «Зеркале недели», еще одна, дома, с Юлиными ближайшими друзьями, еще одна — у моих родителей в Черкасской области, потом — с Таней Коробовой. И, наконец, где-то в начале июня — с Виктором Андреевичем и Катериной Михайловной в ресторане на набережной Днепра. Они нас поздравили и подарили иконы. Так что вместо одной «скромной и незаметной», как мы хотели, свадеб получилось целых семь.
- Юля намного вас моложе?
- На 11 лет. (Анатолию Гриценко — 48. — Авт. ) Но этой разницы ни я, ни Юля не ощущаем. Она вообще может быстро найти контакт с человеком любого возраста. Это уникальное качество. Я, допустим, так не всегда могу. Но с Юлей мне очень легко и комфортно.
- Пользуясь превосходством в возрасте и постом министра, вы можете надавить на супругу, попросить напечатать или, наоборот, снять статью?
- Это исключено, равно как и она никогда не станет диктовать, как министру следует или не следует поступить. И когда мне кто-то из членов правительства говорит: «Опять «Зеркало недели» на меня наехало!», я отвечаю: «Вот телефон Юли, звоните. Это не мой вопрос». Многие к этому уже привыкли, но не все.
- У вас не возникает в семье конфликта профессий, конфликта двух образов жизни? Представляю: военный чиновник, средоточие порядка и организованности, и журналистка — стихия и непредсказуемость…
- Безусловно, Юля человек творческий, а значит, в повседневных мелочах, в планировании своего времени разбросанный. По-другому, наверное, творчество невозможно. Но эта «слабость» воспринимается мною с улыбкой и не портит наших отношений. Куда тяжелее было смириться с тем, что в 11 вечера Юле по привычке запросто мог позвонить коллега-журналист или кто-то из правительства, и они минут 40 обсуждали какие-то вопросы! Как прагматику, мне эти вопросы казались маловажными. Я считал, что их можно было обсудить в рабочее время, притом намного быстрее! Тут впервые и случился «конфликт двух образов жизни». (Улыбается. ) Я очень ревностно воспринимал «посягательства» извне на «мое» время в Юлиной жизни. И, слава Богу, она прислушалась к моим бурчаниям по поводу того, что ее ночные совещания крадут время, отведенное для нас двоих, и конфликт был исчерпан.
- Вы вообще часто ссоритесь? Нет итальянских скандалов — с битьем посуды, выяснением отношений?
- Мы не ругаемся вообще. Даже по мелочам. Если мне что-то не нравится, задаю себе простой вопрос: а вспомню ли я через 10 лет о том, что сейчас может стать причиной размолвки? Или еще жестче: а вспомню ли я в последнюю секунду своей жизни о том, что сейчас может показаться таким важным? И тогда понимаешь, что все «принципиальные» споры на самом деле — сущие мелочи. И разрешаем мы их улыбкой и поцелуем, даже без формальных извинений. Мы бережно относимся друг к другу. Потому что есть главное ощущение — это женщина, которую я безмерно люблю, без которой моя жизнь не имеет смысла.
- Эти слова дорогого стоят. Должно быть, при этом вы страшный собственник. И, наверное, ревнивы?
- Думаю, ревнив. Потенциально… Потому что Юля не дает повода для ревности. Хотя была ситуация, когда я почувствовал, что в нее влюбился другой мужчина. Безответно, правда, но приятного в этом для меня было мало. Этого человека в Украине уже нет.
- Боже мой! Что вы с ним сделали? Он жив?
(Смеется. ) — Жив. До смертоубийства не дошло. Он просто уехал. И в добрый путь…
«При виде папы Анька тут же несет тапочки, хотя ее никто этому не учил»
- В каком-то из интервью ваша супруга сказала, что ее муж «может все простить и понять, кроме лжи». Думаю, это хорошо не только для семьи, но и для державы. Говорят, что если вы считаете ситуацию несправедливой, никогда не молчите. Даже из циничных политических соображений. У вас нет страха «пасть» от коварства тех, кого вы прилюдно разоблачили?
- Я об этом не думаю.
- Недавно узнала, что вы прекрасно рисуете шаржи на политических оппонентов. Не расскажете, на кого?
(Хитро улыбнувшись. ) -… А они не персонифицированы.
- Скажите, у вас есть личные страхи? Чего боится министр обороны? Ограбления, мести, отставки, пауков, наконец?
- Не уверен, есть ли что-то такое в жизни, что могло бы вызвать у меня страх и панику. Не знаю, насколько подходит слово «боюсь», но я с отвращением отношусь ко многим пресмыкающимся.
- Вы имеете в виду людей или гадов, Анатолий Степанович?
- И тех, и других. (Смеется. ) Однажды на лекции в американском университете в аудиторию заползла гадюка. Американский подполковник, морской пехотинец, схватил ее руками. Народ начал ерничать: «Не ешь ее!», зная, что в правила подготовки морских пехотинцев входит наука выживания в пустыне и те должны поедать гадюк живьем, если потребуется. Думаю, если бы на меня напала такая змея, я бы, наверное, тоже, как тот офицер, скрутил ей голову. «Але з вчдчуттям огиди». И есть не стал бы!
- А что вы делали в Америке?
- Учился в авиационном университете на оперативно-стратегическом факультете. Студентами были подполковники, полковники, бригадные генералы, гражданские специалисты из 42 стран из министерств обороны, иностранных дел, ЦРУ, агентств по вопросам национальной безопасности. На нашем факультете были представлены все виды вооруженных сил. Это был уровень VIP, начиная от возможности получать из любого штаба любую информацию, до возможности посещения подземных и воздушных командных пунктов, где находились кнопки включения ядерного оружия. Я мог в любой момент сесть в машину и поехать на ту или иную военную базу США. Там был максимальный уровень открытости.
Любопытно, что когда меня отправляли в США, — это было в 1993 году, — еще не произошло психологического слома старой системы КГБ-СБУ. И меня инструктировали быть осторожным. Опасаться, что в каком-то магазине подкинут жвачку в карман, потом на выходе зазвенит зуммер, вас обвинят в воровстве, вы окажетесь под колпаком у спецслужб, начнется слежка… Разумеется, когда я прибыл в США, никто и не собирался бегать за мной со жвачкой! То есть мир давно уже изменился, а нами все еще пытались управлять с помощью старых инструкций. Думаю, главное правило прогресса — вовремя заметить, что мир изменился, и выбросить старые инструкции на свалку. Только так ты выиграешь.
- Расскажите о своих детях.
- Старшей дочери, Светлане, сейчас 23. Она умница, очень целеустремленная натура. Закончила школу с золотой медалью, Национальный экономический университет по специальности «международная экономика». Потом училась по программе подготовки магистров в шотландском университете, специальность — «международный бизнес». Сейчас Света работает в компании PBN здесь, в Киеве. От первого брака у меня еще есть сын Алешка, ему 26 лет. Закончил Киевский политех, он специалист по компьютерным сетям. Недавно женился, но внуков еще нет. Очень спортивный парень, занимается хоккеем вот уже более 20 лет. Имеет медали национального первенства, побеждал в зарубежных турнирах. Играет и сейчас. Но это уже хобби.
Я очень благодарен своей первой жене Люде. Она хороший человек и замечательная мама, которая отдала много энергии и сил, чтобы вырастить прекрасных детей, в ситуации, когда я как отец не мог уделять им должного внимания. И хоть отношения у нас не сложились, мы вырастили хороших человечков, достойных граждан. Я рад, что дети часто приходят к нам с Юлей в гости и мы свободно общаемся, иногда вместе проводим отпуск…
Нашей с Юлей младшей дочери Аннушке — год и пять месяцев. С этой работой так мало времени на общение с ней! Когда ухожу — она еще спит, прихожу — уже спит. Иногда, чтобы проснулась, пройду взад-вперед по комнате, топая погромче. Юля сердится, но тут же улыбается, понимая, насколько важно для меня после тяжелого дня просто подержать ребенка на руках. Анька многие слова уже говорит, встречает меня с улыбкой, тут же находит комнатные тапочки и несет, хотя никто ее этому не учил. Перед младшей дочкой я беззащитен…
Семилетний Глебка в этом году пошел в первый класс. По натуре он философ, и нам иногда кажется, что в жизни он разбирается лучше иных взрослых. Глебка любит младшую сестренку, хотя еще не понял, как с ней играть. Ведь она такая хрупкая!..
«Люблю выбирать подарки»
- Какой подарок вы приготовили жене на День святого Валентина? Или вас, как и большинство мужчин, поход по магазинам повергает в стресс?
- Почему? Я люблю ходить по магазинам и выбирать подарки. Особенно в зарубежных командировках. Правда, сейчас, когда я связан в деловых поездках поминутным расписанием — встретили с охраной у трапа самолета и к самолету же привезли, — на подарки времени практически нет. Но детям же это не объяснишь! Поэтому иногда я прошу Юлю, чтобы она нашла Глебке подарок в Киеве, а сам приезжаю и делаю вид, что купил его за границей. Сын «ФАКТЫ» пока не читает, и, надеюсь, моя «белая ложь» не раскроется.
Ко Дню святого Валентина я еще выбираю подарок. Это проблема, поскольку у Юли обостренное чувство красивого. Мне кажется, я поймал ее стиль. Если мы говорим о красивых безделушках, картинах, статуэтках, вазах, — это стиль кантри, Южная Франция.
- Наивный вопрос. Но очень важный. Зачем нам дается любовь?
- Любовь облагораживает, делает нас чище, добрее. Только в настоящей любви ты можешь быть самим собой. Мне кажется, любящие люди совершают намного меньше каких-то нечестных поступков. Неважно где: в политике, отношениях, бизнесе… И, безусловно, это чувство делает нас защищеннее. Мы сможем выдержать любой удар, если знаем, что рядом — человек, который любит и которого любишь.
- И последнее. Министр силового ведомства будет согласовывать это интервью с женой? Кстати, однажды Юлия Мостовая сказала, что Гриценко, по определению, гений и в его дела она не вмешивается.
- Так и сказала? Не хочу с этим утверждением спорить! (Смеется. ) Какие могут быть согласования?! (Улыбнувшись. ) Конечно же, покажу!..
3097
Читайте нас у Facebook
