«в этих предвыборных списках твоей фамилии уже не будет! »
«Самое парадоксальное, что предполагаемый убийца электроэнергию не воровал, — недоумевали в ЦОС УМВД Украины в Херсонской области, где «ФАКТЫ» получили эту информацию. — И со счетчиком, и с оплатой за свет у него было все в порядке. Из-за политики мужики сцепились. Один искрошил другого, потому что они — разного цвета, по разные стороны баррикад. Башню напрочь снесло у народа от этих выборов!»
Пенсионер-мститель заранее предупредил свою жертву
Село Никольское в часе езды от Херсона. Уже в автобусе мне рассказали, что и преступник, и его жертва — контролер районных электросетей — отличались острым интересом к политике.
- Пломбираторы, киловатты, деньги тут ни при чем, — вздыхали люди. — Дело в предстоящих выборах. А чего вы удивляетесь? Может, телевизор не смотрите? Вся страна сошла с ума от приближения 26 марта, разве не так?
- Село в шоке от случившегося! — горестно качает головой председатель Никольского сельсовета Ольга Ковалькова. — Молва сразу объявила это убийство политическим. Да так оно и есть! А началось все, представьте, с шутки. На прошлых президентских выборах теперь уже покойный Юдин был наблюдателем от одной из политических сил. После первого тура местный пенсионер Иван Барта (имя изменено. — Авт. ), довольно потирая руки, съязвил: «Что, последние деньки доживаете? Мы вам во втором заходе нос-то утрем!» На что Юдин возьми и брякни: а тебя вообще из списков вычеркнем, раз такой умный. И надо же было случиться, что фамилию Барты и в самом деле при составлении документов на второй тур потеряли. Он прибегал ко мне, стучал кулаком по столу. Но какое отношение сельсовет имеет к спискам? Обиженный Барта разослал жалобы в прокуратуру, милицию, райадминистрацию — я потом еще не один месяц ездила объясняться. Не знаю, чего Иван Иванович добивался. Может, чтобы меня повесили на площади?
Ольгу Ивановну не судили, не выгнали с работы и даже не пожурили, поэтому Барта внес ее в свой «расстрельный список». Стоит ли говорить, что в него попал и Валерий Юдин? Кроме этих двоих, там значились фамилии директора Никольской средней школы, милицейского участкового и еще пары-тройки сельских активистов. Обиженный пенсионер объявил их всех местной мафией, и ради уничтожения врагов демократии он даже… «вступил в джихад», как сообщил письмом каждому из «приговоренных» персонально. Живота своего, дескать, не пожалею ради очищения села от тех, кто тормозит прогресс, разглагольствовал народный мститель на каждом перекрестке. Им бы всем как-то застраховаться от «террориста», но никто не внял угрозам, посчитав их черным юмором.
- Ну а как бы вы к такому отнеслись? — вопросом на вопрос отвечает Ольга Ивановна. — Не сумасшедший же Барта в самом-то деле! Президентские выборы прошли, митинговые страсти улеглись, мы уже о распрях забыть успели.
Возможно, на том бы и закончилось, но тут новая выборная кампания.
- Если кому и не давали спать угрозы Барты, так это мне, — говорит Любовь Юдина, вдова контролера районных электросетей. — «Ты до парламентских выборов не доживешь! В этот раз уже тебя не будет в списках!» — пообещал мужу односельчанин. Валера каждый месяц с пломбиратором и плоскогубцами обходил село, снимая показания счетчиков. Всякий раз, когда у супруга по графику планировался обход улицы Ленина, где жил Барта, я места себе не находила! «Тот, кто языком ляпает, убивать не станет», — успокаивал меня Валерий.
- 10 марта ко мне прибежала встревоженная мама, — рассказывает 34-летняя Лариса, дочь покойного. — Отец ушел на работу около восьми утра, пообещав ей, что вернется в 16. 00. Уже вечер, а его все нет. Мы с мужем сели в машину и поехали вдоль улицы Ленина. По графику папа в тот день должен был обходить именно этот участок. Увидим кого-нибудь из прохожих, останавливаемся, расспрашиваем, а только батю никто не встречал. Тогда стали обходить хаты. Да, был с утра, снимал показания счетчиков, кивали люди. 66-летний Барта последним подтвердил, что Юдин к нему заходил. В следующую хату папа уже почему-то не попал, хотя, по утверждению соседей, контролер к Барте зашел в 11. 30. Больше его никто не видел. Не знаю, пожимал плечами папин враг, расстались мы мирно, а куда отец твой потом направился — Бог весть.
«Я тут прикончил одного местного негодяя — сделал людям доброе дело»
- Тревожный холодок поселился в душе, но не верилось, что Данилыча уже нет, — вспоминает Валерий, зять убитого. — Около полуночи мы с женой вновь приехали к дому Барты. Тут откуда ни возьмись машина ГАИ, милиционеры давай приставлять мне трубку ко рту: ну-ка, дыхни! «Хлопцы, — взмолился, — у нас такое горе, отец пропал, а тут вы еще!» Слово за слово, рассказали гаишникам о своих подозрениях. Они вызвались помочь, постучали в ворота Барты. Хозяин вышел, увидел людей в форме и возмутился: «Меня уже спрашивали, я все рассказал. Чего еще? Хотите войти? Ладно, но только одного в комнаты пущу». И опять закрыл ворота на замок у нас перед носом, предупредив: если кто перепрыгнет через забор, заколет вилами. Минут через десять гаишник вернулся и сообщил, что ничего подозрительного в доме не заметил, посоветовал утром вызвать опергруппу из района.
- Мы едва дождались утра, — продолжает эту страшную хронику Люба. — Сыщики приехали где-то к обеду и сообщили: ордера на обыск у них нет, в дом к Барте можно войти только в том случае, если сам хозяин разрешит. Мы стали настаивать на приезде кинолога. Милиционеры засомневались: во-первых, прошел дождь, за сутки следы смыло, а во-вторых, с собакой еще меньше шансов туда войти. Тем не менее собаку-ищейку привезли.
«Впущу только двоих», — согласился Барта. Против собачки он не возражал. Остальных даже во двор не пустил и опять запер ворота на замок.
- Кинолог совал псу в нос папин ботинок, — говорит Лариса, — но животное не хотело идти в дом, вовсю упиралось. Дверь хаты закрылась за молоденькой девушкой-следователем и ее напарником. Нету их час, полтора… Милиционеры, которые остались ждать, нервничают. Звонят коллегам по мобильному — ответа нет. Как бы он их там не поубивал, заволновались мы. Правоохранители изо всех сил колотят в калитку, собираются штурмовать двор. Наконец Барта вместе с сыщиками появляются, обыск продолжается во дворе. Служебная собака рвется к навесу у забора — мы думали, она так на двух дворняжек реагирует, а оказалось, что именно там и был отец. Минут через десять вместо страшной неизвестности мы получили еще более страшную правду.
- Ни в хате, ни на чердаке, ни в подвале, ни в гараже ничего подозрительного милиция не нашла, — рассказывает Людмила Николаевна, соседка Барты, которая была понятой при обыске. — Вышли во двор. Иваныч, смотрю, занервничал. Уберите, кричит, псину, она сено топчет, козы потом есть не будут. Две его любимицы-козочки были для соседа всем на свете, так что я не удивилась столь бурной реакции. Но оказалось, дело в другом. Когда сыщик стал в это сено тыкать вилами, Иваныч вдруг остановил его словами: «Не надо! Он там! Я сейчас достану». Я еще подумала: шутит. Но в следующую секунду из опрокинутой 200-литровой бочки, которая была спрятана в том сене, вывалилось тело контролера РЭС, замотанное в тряпку. Иваныч размотал свою жертву.
Юдин был голый. Руки и ноги связаны, а голова — в целлофановом пакете. Я была в таком шоке, что слабо помню дальнейшее. Сосед говорил что-то о том, что хоть один поступок в жизни совершить надо, что он очистил село от враждебной идеологии, убив Юдина, и мы все должны быть ему благодарны, читал стихи. Пушкина, кажется. Потом из коробочки достал новенькую, недавно купленную мобилку, позвонил сыну в Москву. «Меня, — сообщил, — забирают в тюрьму, я тут убил одного негодяя — сделал людям доброе дело». Сказал, кому оставляет ключи от дома и козочек. Бросил в сумку пару книг, шахматы, спросил, брать ли еду. Не надо, ты теперь на казенных харчах, ответили ему.
«Убийца рассчитывал, что милиция примет заявление о пропаже только через три дня после исчезновения человека. Этого времени хватит, чтобы замести следы»
В Белозерской районной прокуратуре, которая расследует «политическое» убийство, нам не стали ничего комментировать, сославшись на тайну следствия. Зато земляки погибшего оказались куда разговорчивее.
- Валеру мы все хорошо знали, — говорит бабушка Мария, — он ведь местный. Всю жизнь на птицефабрике работал — сначала электриком, потом энергетиком. Когда предприятие закрылось, пошел в РЭС контролером. Чтобы вам понять, что за человек, скажу одно: и я, и другие прятали ключи от хат в таком месте, чтобы Валера знал. Это удобно — не надо ждать, когда придет с проверкой. Он сам откроет, снимет показания, и дверь запрет. И на душе спокойно, потому что все знали: чужого он никогда не тронет. Даже чаем другой раз нельзя угостить, говорит: «Я на службе!» За это и уважали — постоянно избирали Валеру депутатом сельсовета, он в списках и теперь… не поворачивается язык сказать «был». Верите, мне все равно, кто какой партии. Вот Валера коммунист. Важно другое — что был человеком!
А про Барту ничего не скажу, он тут недавно, приезжий. На том конце села старушка жила, когда умерла, он и купил хатку. Городской житель, из Феодосии. Бывший военный, с женой развелся, дети и внуки в Москве. Они к нему, правда, ни разу не приезжали, он к ним тоже не ездил. Ну, завел коз. Солнце не успеет взойти, он уже их выводит. Была у него еще одна страсть — стихи. Назовите любого поэта — и Барта без остановки три часа будет читать вам его стихи. Но людям некогда, все в земле здесь копаются, не до поэм. У нас ему было, наверное, одиноко. Никто к нему не ходил. Хотя человек не пил, не курил, чистенький, культурный, грамотный. Нет, он не был отшельником — всегда в гуще людей. Заведет с кем-нибудь разговор — и давай стихи читать…
- Я обходила Иваныча стороной, хоть и соседка, — признается жительница села Никольское Наталья Лысенко. — Его зацепи — не переслушаешь, а у меня трое маленьких детей, вечно нет времени. Надоедал виршами постоянно! Может, устрой он свою личную жизнь, меньше к людям приставал бы с поэмами. Хотя попытки жениться были. Давал в газетах объявления: ищу жену, ищу домработницу, ищу квартирантов. Тут все время кто-то приезжал. Смотрю, женщина в его палисаднике трудится, сам он не умел с тяпкой обращаться. Сегодня одна, через месяц другая. А кто они — жены или квартиранты, не спрашивала. С Юдиным завелись они из-за выборов. Это всем известно. «Ну что — при новой власти лучше стало?» — цеплял один другого при встрече. Оба на политику азартные. Оба агитировали каждый за свое. У Иваныча и сейчас на старенькой калитке висят портреты кандидатов, которым симпатизировал. Хотя он приносил листовки то за одну партию, то за другую. Я даже названий таких не знаю — что-то замысловатое. Это он сам рассказал бы точнее. А мне что стихи, что политика — нет времени. Кусок хлеба не даст ни один, ни другой, поэтому и вкалываю от темна до темна.
- Своего имени не стану вам называть, — говорит еще одна моя собеседница. — Потому что завтра выпустят Барту или сам сбежит, и он мне кувалдой по голове, как и Юдину. Он же ему полчерепа снес! Потом полдня следы заметал. Смотрю: дождь льет, а Ваня дрова рубит, в огороде то костер жжет, то граблями шурует. Это он одежду своей жертвы сжигал, бумаги, сумку. Да кто ж знал? Тут такой черный дым валил! Но все не могло сгореть. В первую ночь после убийства он, наверное, планировал вывезти на мотоцикле труп, да побоялся: дети Юдина возле хаты все время крутились. Он пытался отправить их по ложному следу: мол, вашего батю тут какая-то расфуфыренная краля ждала, они вместе и ушли куда-то. Потом с утра на базаре подруга Барты распускала слухи, будто Валера не пришел домой, а заночевал у любовницы. Да только никто не поверил — не похоже это на Юдина, тот серьезный был мужчина.
- Это правда, — соглашается дочь Юдина. — С папой никогда ничего такого не было. Мы вначале подумали, что отца кто-то просто позвал к себе — может, свет пропал, всякое бывает. Но потом Барта уточнил: он видел, как папа сел в машину к какой-то женщине… Мне сразу показалось, что выдумывает. Тут как получилось? Убийца был уверен: милиция примет заявление о пропаже человека через три дня, не раньше, как и положено по закону. И этого времени хватит, чтобы замести следы. Но вышло иначе. Хозяин все рассчитал, он сжег даже ручку кувалды, которой убивал отца, но не взял в расчет оперативность правоохранителей.
- Не думаю, что в тот день муж завел спор о политике, — уточняет посеревшая от горя Люба. — Валера всю жизнь занимался спортом и был сильным мужиком. Он мне, бывало, говорил: «Ну что ты боишься, разве я не справлюсь с Бартой, если вдруг что?» Справился бы, хоть и тот был тоже не робкого десятка. Но, думаю, события пошли по иному сценарию. Моего супруга впустили в дом, он сделал шаг к счетчику, а хозяин сзади ударил — ведь подготовился к визиту заранее. Три месяца вообще Валеру не трогал, не заговаривал даже. «Успокойся, наша вражда в прошлом», — все твердил муж. А тот просто затаился, ждал марта, чтобы в последние предвыборные дни осуществить задуманное. Он ведь хотел не просто убить, а сделать из этого политическое шоу, как и пообещал: «Теперь тебя уже в списках не будет!»
- Хотя отец погиб при исполнении своих служебных обязанностей, — говорит дочь, — его коллеги считают, что не стоит к счетчикам «шить» политику. Семье, правда, пообещали: в случае чего в помощи не откажут, но ни о каких других выплатах речь не идет. Вот если бы папа умер от удара тока, тогда другое дело. Коль скоро с клиентом сложились натянутые отношения, можно было найти выход: РЭС вывел бы счетчик на улицу, и тогда можно снимать показания, не заходя в дом. Только что уже после боя кулаками махать? Но Барта писал кляузы на отца и в РЭС. Так что там знали о конфликте. После того папа даже в суд подал на Иваныча за клевету, но тот ни на одно заседание не явился, на том и закончилось. Посмотрите, вот папины письма в прокуратуру, где он просит оградить его и всю нашу семью от угроз Барты. Наверное, с ними разбирались, но формально. Впрочем, разве залезешь человеку в душу, узнаешь, что там происходит? А там вынашивалось страшное. За то, что он сделал, его не просто судить надо — на куски рвать и собакам бросать.
Уезжать с мыслью, что арест «террориста» никого в селе не встревожил, не хотелось. Неужели задержанный и в самом деле был так одинок? Но тогда кому оставил своих козочек и ключ от дома?
- Не хочу говорить об этом, — замахала руками женщина, узнав, что привело меня к ней. — Ради Бога, оставьте меня в покое.
- Ну не может так быть, чтобы о человеке, пусть и преступившем закон, никто не мог сказать ни одного доброго слова, — не отступала я.
- Мы не очень-то и дружили, понимаете? — уже чуть мягче сказала женщина. — Просто его тут считали белой вороной. У меня тоже не было времени стихи слушать. Он не только чужие читал, но и сам писал поэмы. За-ме-ча-тель-ные! А ему на калитке знаете, что нацарапали? «Козлодой». Тут жизнь такая, что и самой иногда хочется схватиться за пулемет. Правда лишь в одном: Иван был страшно одинок. Из таких, наверное, и получаются… ну, сами понимаете, кто. А про выборы вы и без меня должны понимать, не на другой планете живете. Как ни включишь телевизор, политики смертным боем бьются. Дебаты, споры, злоба на всех каналах! Эмоции всех захлестывают. Разве нет? Может, Иван с Юдиным тоже поспорили в тот день. Может, даже и кулаки пошли в ход. Кто знает? Их там только двое было. Говорят, Юдин пошутил когда-то на выборах. Хороша шутка, если после нее человека лишают права голосовать. Ну а того, что связал Юдина и спрятал в бочку, я не одобряю. Теперь тюрьма. Я потеряла друга, хотя после того, что случилось, такие слова даже страшно произносить. Надо скорее его забыть.
Что же касается погибшего, то в селе уверены: это имя останется в памяти людей надолго.
- В день похорон на кладбище детворы было не меньше, чем взрослых, — говорит председатель сельсовета. — Валерий Данилович тренировал у нас детскую футбольную команду. Он, бывало, еще не пришел с работы, а возле дома уже толпа ребят ждет дядю Валеру.
- Папа — фанат футбола, — соглашается дочь Лариса. — Помню, была еще девчонкой, когда отец ногу поломал на футбольном поле. Пошел на стадион как зритель. Мама следом: мол, не усидит ведь, еще вторую покалечит. И что вы думаете, гипс лежит у кромки поля, а отец мяч гоняет. У нас и сейчас самая сильная в районе команда, он ее тренировал. Теперь школьники просят, чтобы в селе организовали турнир имени Юдина. Но я сомневаюсь в успехе этой затеи. Папа как-то обронил: «Не станет меня, о футболе в Никольском забудут».
Кстати, после стычки на выборах Иваныч назло папе стал пасти своих коз на стадионе. Из-за этого они тоже ругались. Папа смастерил газонокосилку и стриг на стадионе траву постоянно, а оппонент хотел ему досадить. Политика их обоих развела и покрасила в разные цвета… Сегодня вот ходила на кладбище, стояла у свежей могилы и думала: а жизнь-то и в самом деле цветная… Выборы пройдут, волна злобы схлынет, и придет весна. А папа ее уже не увидит. Почему?
364Читайте нас у Facebook
