Известным писателям-фантастам марине и сергею дяченко сюжеты романов нашептывает… Черный кот по имени дюшес

Марина и Сергей Дяченко, одни из самых популярных на просторах СНГ писателей-фантастов, до недавнего времени больше известные за пределами нашей страны, незадолго до начала третьего тысячелетия были наконец торжественно приняты в Ассоциацию украинских писателей. Но самое интересное, что еще одно удостоверение Ассоциации как соавтор Марины и Сергея получил… их любимец -- пушистый черный кот Дюшес с «лунными» глазами. Его усатая физиономия, украшающая обложки нескольких романов четы Дяченко, стала символом этой «фантастической» киевской пары. Перед началом работы над каждым новым произведением они пускают Дюшеса погулять по клавиатуре компьютера (говорят, прикосновение к клавишам черной магической лапы обещает удачу), и по уже устоявшейся традиции начинают роман именно с избранной котом буквы…

«Практически вся наша фантастика -- из снов»

-- Он у вас прямо в героях ходит. Почему такой почет? -- был мой первый вопрос к Сергею.

-- Дюшес у нас не в героях -- в соавторах, мы даже свою страничку в Интернете назвали его именем. Он спит у изголовья Марины, и по утрам иной раз она просыпается с готовым сюжетом. Практически вся наша фантастика -- из снов. Это вполне естественно, ведь когда человек спит, многие табу снимаются, воображение расковывается…

-- Вы обсуждаете свои сны?

-- Обязательно, причем очень подробно.

-- И как же они потом прорастают в творчество?

-- Скажем, идея романа «Пещера» пришла во время сна, нам оставалось только обмозговать художественный ход сюжета. Представили город, жители которого живут двойной жизнью. Днем это обыкновенные люди, а ночью -- звери: хищники и их жертвы. Ночная Пещера так же реальна, как и дневной город, поэтому тот, кто во сне погиб, уже не просыпается. О таких потом пишут в газетах: «Сон его был глубок, и смерть пришла естественно».

Но звери ничего не знают о добре и зле, поэтому они свободны от чувства вины. Казалось бы, сама природа нашла решение проблемы внутриличностных конфликтов, порожденных двойственной сущностью человека. Ведь накапливающаяся днем агрессия выплескивается ночью -- в мире, где никто ни за что не несет ответственности. А потом люди стали узнавать друг в друге зверей, и возник вопрос: нельзя ли обуздать «пещерные» страсти? Эти попытки привели к тому, что агрессия стала выплескиваться и в дневной жизни. Герои романа оказались перед дилеммой: что же лучше -- жить двойной жизнью, не имея права выбора (ведь хищник не выбирает, убивать ему свою жертву или нет, -- он подчиняется инстинкту), или обладать этим правом, но нести ответственность за свой выбор?

-- Однозначного ответа на этот вопрос вы с Мариной в романе так и не дали. Не сошлись во мнениях?

-- В данном случае единого мнения быть не может. Но случается, что концовку того или иного романа мы видим по-разному -- тогда книга появляется с двумя финалами. Например, именно таким романом является «Крыло».

-- Тем не менее в 12 ваших романах все-таки по одному финалу. Каким же образом происходит слияние двух потоков сознания?

-- В процессе обсуждения. Ведь сны дают нам лишь возможность увидеть обычные вещи необычным образом. А потом подключается интуиция. Марина очень точно прогнозирует проблемы общества, у меня же есть знание основ психоанализа. Ощутимо помогает нам в работе постоянный диалог мужчины и женщины…

«Первый совместный вечер нам испортил… сексуальный маньяк»

-- Кстати, о вашем диалоге -- как он начался? Как вы нашли друг друга?

-- Я увидел Марину девять лет назад в театре «Дзвiн», куда принес свою пьесу «Грехопадение». Она тогда только закончила театральный институт, а я был вдвое старше ее и уже считался известным писателем и кинодраматургом. Девятисерийный «Звезда Вавилова», «Голод-33» -- слышали о таких фильмах? Словом, к тому времени я многое и многих повидал в жизни, но Марина меня потрясла. Такие красивые девушки, как она, обычно ищут общества, Марина же его избегала. Она была погружена в себя, а когда делилась тем, что передумала, осмыслила, то поражала оригинальностью мышления. Мне бы польстило, если бы она мною заинтересовалась. Однако я тогда как раз переживал развод, боролся за детей, к которым меня не допускали, и, наверное, потому не нашел в общении с Мариной нужного тона. Хотя сам «ход» был верный: обсуждение пьесы при свечах в уютном зале ресторана «Салют» позволяло нашим душам соприкоснуться. Но вечер испортил… сексуальный маньяк!

Дело в том, что поразить воображение юной принцессы я решил «картинками» из своей весьма богатой приключениями жизни. По образованию я врач-психиатр, докторскую диссертацию защищал по генетике преступности, вот и решил развлечь девушку воспоминанием о первом опыте общения с сексуальным маньяком. Встретился я с ним на Урале, в колонии, где вел исследовательскую работу. Тот маньяк был настоящим зверем: двенадцать лет тюрьмы получил за изнасилование шестилетней девочки. Сидеть ему оставалось два года, и он вслух предвкушал, как, выйдя на свободу, будет «делать ЭТО» с другими детьми. Причем свои ощущения описывал так натуралистично, что я не выдержал и… бросился его душить. Слава Богу, вовремя вмешался охранник, а то остались бы от меня рожки да ножки. Рассказывая все это Марине, я как-то забыл, что передо мной не коллега-психиатр. Естественно, она была в шоке. И после того вечера стала меня избегать. А я, понимая, что внушаю ей страх, просто боялся звонить. Вновь встретились только через два года. Начиналась весна, мы гуляли по Киеву, разговаривали.

-- О чем же на сей раз?

-- Леонид Осыка предложил мне тогда поработать над сценарием фильма об Олексе Довбуше, и я делился своими представлениями об этом образе. Марину же занимала фантастика. Научную и я в юности любил -- Уэлса, Стругацких, Лема, Бредбери. Но благодаря Маринке открыл Стюарта, который не боялся препарировать человека, заглядывая в самые потаенные уголки его души. Правда, это случилось уже позже. Свел же нас все-таки Довбуш. Первый, романтический, вариант сценария об этом народном герое родился на глазах у Маринки. Всем понравилось, но я чувствовал какую-то фальшь и… уничтожил рукопись. Благородных разбойников не бывает! И у самого Олексы руки были по локоть в крови, а уж его брат Иван -- настоящий кровопийца. Величие Олексы в том и заключается, что он начал сомневаться в правильности своего пути, осознал свою вину… Второй вариант сценария и отразил его драму.

-- Но мы отвлеклись от Марины.

-- У нас были дружеские отношения, которые, может быть, продолжались бы и по сегодняшний день, если бы я не начал… писать Марине письма. Днем мы обсуждали творческие проблемы, а по ночам я на бумаге поверял ей сердечные тайны. Писем было много, но Марина их как будто и не читала: ответов не было. Впоследствии она мне призналась, что тронули ее именно письма. Кроме того, большую роль в нашей истории сыграла моя мама: она стала Маринкиным ангелом-хранителем -- долго удерживая меня от поспешных решений и поступков.

-- А как реагировали на ваш роман родители Марины?

-- Ее отец, Юрий Михайлович, -- ученый. У Марины он пользуется огромным авторитетом -- одного его слова было достаточно, чтобы Маринка не вышла за меня замуж. Но когда мы в первый раз пришли к Марине домой -- из-за дождя, так как сильно замерзли, -- помню, он только шепнул мне на ухо: «Ты же ее не прокормишь». Оказалось, хрупкая и воздушная Маринка уплетает за троих…

«В скором будущем любовь лишится своего биологического фундамента»

-- Похоже, вопрос о том, кто кого кормит, у вас в семье не стоит. Даже Дюшес свой лакомый кусочек зарабатывает. А уж вы с Мариной… 12 романов -- это ведь не только известность, но и заработок. Просто непостижимо, как вы успели столько «натворить»…

-- Наш метод можно назвать актерско-режиссерским. Обсуждаем общий замысел, характеры, мотивации. Затем по-актерски их «проигрываем» -- Марина на экране монитора, я же, как режиссер, включаюсь, когда нужно что-то уточнить, отшлифовать, быть может изменить ход событий.

Кстати, сам я окрестил наш метод «М-реализмом» -- «Маринкиным реализмом». Не потому, что подлизываюсь к соавтору, она меня и так любит. Просто все, что мы пишем, пропускается через призму ее души. Отсюда романтизм, неистребимый гуманизм, вера в лучшее будущее и белое волшебство. Я же все это лишь порчу своей психологией, а иногда и психиатрией. Маринка живет идеалами, а я шрамами.

-- А разногласия у вас случаются?

-- Нет споров -- нет истины. Но ссор за семь лет не было -- тьфу, тьфу, тьфу! Какие ссоры, если Маринка -- ангел?! Она просто волшебница. Общаясь с ней, не только я, но и другие люди становятся лучше.

-- Творчество -- процесс всепоглощающий. Если у мужа и жены оно совместное, то каково детям?

-- Наша дочка, по-моему, вниманием не обойдена. Родилась она, как и большинство нынешних детей, болезненной, поэтому сначала занимались исключительно ее здоровьем. Теперь же Стаска рядом с нами и в творчестве. Заказывает папе с мамой сказки, причем ревностно следит за тем, чтобы сюжеты не повторялись. Да и сама пробует сочинять.

-- В доме, где все писатели, кто-то должен заниматься бытом -- убирать, готовить…

-- А мы непривередливы. Марина почти вегетарианка. Любит маслины, яблоки, сок, супчики разные… Я же -- все то, что вредно для печени. Вижу дымок над мангалом -- и голова кружится. Хотя замечу, что самый вкусный шашлык, «тындыр», готовится без дыма. Его делают в яме, сверху прикрытой хвоей. Угли тлеют, и мясо млеет, пропитываясь еловым духом -- вкуснятина, словами не передать. А еще сладкое люблю: тортики, пирожные -- будь они прокляты! Бросил курить, практически не пью, а вот от сладкой отравы никак не могу отказаться.

Пока мы беседовали, Дюшес перебрался на стол и устроился рядом с компьютером, будто хотел на что-то намекнутья. Пора бы вспомнить о его страничке в Интернете, догадалась я. О чем же пишут Дюшесу? Оказывается, больше всего читателей интересует, какой будет любовь в XXI веке.

-- В скором будущем любовь лишится своего биологического фундамента, -- говорит Сергей. -- Мину под него еще в 50--60-е годы заложили изобретатели противозачаточных пилюль. Понятия «заниматься любовью» и «рожать детей» стали существовать отдельно друг от друга. Потом в дело вмешалось телевидение. Чем больше на экранах обнаженного, выставленного напоказ человеческого тела, тем меньше оно будоражит воображение, а значит, частично теряет эротическую привлекательность. Если же искусственное зачатие станет нормой, то естественная физиологическая близость мужчине и женщине вообще не понадобится. А клонирование -- это уже удар по либидо. Для получения потомства этим способом не требуется… семяизвержение! Основной инстинкт может отдыхать. Как любви существовать без своего биологического фундамента? Вся надежда -- на духовный потенциал человечества. Наш собственный семейный опыт показывает, что именно духовные связи помогают преодолеть различные барьеры, которые так часто разделяют мужчину и женщину.

355

Читайте нас у Facebook