ПОИСК
Происшествия

«Нина заставляла меня всю ночь приседать с табуреткой в руках. Обещала сдать в интернат, где я сдохну»

16:34 10 февраля 2021
избитый мачехой ребенок

Неизвестно, как сложилась бы судьба маленького Владика, если бы он в свое время не встретился с новой, уже третьей по счету, мамой. Правда, юриста Елену Малыхину, которая буквально вырвала малыша из рук мачехи-садистки, мальчик называет «тетя Лена». Слово «мама» у Владика пока еще ассоциируется с чем-то ужасным. Мама, по его мнению, это та, кто, когда бывает в плохом настроении, может запросто взять иголку и колоть своего приемного сына. Может ударить его головой о стену, если ребенок ее раздражает. Жуткие мучения довелось испытать этому мальчику…

Свою первую маму — ту, которая его родила, — Владик не помнит. Ему было пять месяцев, когда женщину лишили родительских прав, а сам малыш тогда лежал в больнице с пороком сердца. Следующие полтора года Владик провел в различных медицинских и социальных учреждениях. Затем его усыновила женщина по имени Нина (имя изменено). Каждый брошенный ребенок мечтает обрести семью. Казалось бы, малышу наконец-то улыбнулось счастье. Но Владик попал в самый настоящий ад.

«Владик, который до этого момента сидел на стуле и почти не шевелился в течение полутора часов, покорно подошел к Нине»

— Я познакомилась с Владиком и его мачехой, когда лежала на дневном стационаре со своим младшим сыном, — вспоминает юрист Елена Малыхина. — Меня сразу же насторожил тот факт, что мама малыша была ухоженной, хорошо одетой женщиной, а ее сын выглядел как-то странно. И одежда на нем была не по размеру, да и вел он себя не так, как обычные пятилетние дети. Однажды Владик долго сидел в одной позе, пока Нина — мама мальчика (я не сразу узнала, что она мачеха) — не приказала ему подойти к ней. Именно приказала, а не попросила. Владик, который до этого момента сидел на стуле и почти не шевелился в течение полутора часов, покорно подошел к Нине.

Я пыталась заговорить с этим ребенком, но тот упорно молчал, изредка исподлобья поглядывая на мать. Однако все менялось, едва Нина выходила из палаты. Владик как будто оживал.

РЕКЛАМА

Чувствовала, что с ребенком что-то не так, поэтому пыталась спросить, не обижает ли его мама. Владик мог ответить на любой вопрос, который я ему задавала, но только не на этот. Услышав вопрос про маму, мальчик сразу же замыкался в себе.

На дневном стационаре мы проводили почти весь день. Когда пришло время обеда, я решила поделиться с Владиком котлетой. Но мама мальчика проворно вырвала еду из рук сына и вернула нам со словами: «У нас все есть. Не надо мальчика баловать!» Но я ни разу не видела, чтобы Владика кормили. Не говоря уже о том, что он при мне не ел ни конфет, ни каких-то фруктов. А потому, улучив момент, когда Нина выйдет из палаты, я дала мальчику яблоко. Он с такой жадностью набросился на него, что мне стало не по себе.

РЕКЛАМА

В следующий раз, когда подвернулась такая возможность, я дала Владику конфеты и печенье. Мальчик съел все с жадностью за считанные секунды.

В какой-то момент я разговорилась с Ниной. Хотела побольше узнать про Владика. «От чего вы сына лечите?» — спросила я. «Владик — не сын. Он приемный», — спокойно ответила Нина. И добавила: «У него либо шизофрения, либо эпилепсия. Ему нужно инвалидность выписать». Я промолчала в ответ. Имела опыт общения с детьми-эпилептиками. У Владика не было никаких признаков этой болезни.

РЕКЛАМА

А однажды малыш пришел с Ниной в больницу, прихрамывая. Я сразу же закидала свою соседку по палате вопросами. Но та отвечала уклончиво. А потом, не дождавшись окончания дня, забрала Владика и уехала домой. На следующий день она в больнице не появилась. Не пришла и неделю спустя.

Мне было жалко Владика. Он всего на год старше моего сына. Когда Нина выходила из палаты, мальчики так хорошо вместе играли. А едва она возвращалась, Владик вновь садился на стул и сидел без движения, пока его не позовет мачеха.

Я с мужем и младшим сыном собиралась поехать за границу на своем автомобиле. Позвонила Нине и говорю: «Там есть квалифицированные врачи. Если хочешь, поехали с нами, покажешь Владика заграничным медикам. Мы на машине, поэтому проезд будет бесплатный». Честно говоря, я думала, что Нина откажется. Но та ответила: «Я подумаю».

На следующий день Нина мне позвонила сама и огорошила новостью: «Я не смогу с вами поехать. А Владика, если хотите, забирайте». Как так? А документы? «Не волнуйся, напишу доверенность», — сказала она.

Через какое-то время звонит и спрашивает мою фамилию. Говорит, что она сейчас у нотариуса. Представляю, в каком шоке был нотариус, когда выяснил, что Нина собирается отдать пятилетнего ребенка женщине, о которой ничего не знает, даже фамилия не известна.

Владика мы забирали в Днепре, там он живет с Ниной. Когда я посмотрела на доверенность, то удивилась: она была выписана на год! Спрашиваю: «Зачем на такой долгий срок?» «А вдруг ты еще поедешь за границу, — отвечает она, — свозишь Владика на медицинское обследование».

«Я дебил, и меня боятся другие дети. Мне так мама сказала»

— Чем дольше Владик был без Нины, тем больше он оттаивал, — продолжает свой рассказ Елена Малыхина. - Он разговаривал, улыбался, играл с моим сыном. Я тогда подумала: какая тут шизофрения или эпилепсия? Обычный ребенок. Только очень худой. (Забегая вперед, скажу, что, когда Владика забирали у Нины, он в шесть лет весил всего 12 килограммов). Решила не водить его по врачам. За границей у нас родственники. Ну, мы просто отдохнули неделю и вернулись домой.

Еще две недели провели с Владиком в Киеве. Интересно, что его мачеха за это время нам позвонила лишь дважды. Первый раз, когда пересекали границу, второй, когда нужно было возвращать ребенка домой.

Я полностью поменяла гардероб Владику. У него размер ноги 27-й, а сапожки были 31-го. Курточки, футболки — наоборот, все маленькие. Но больше всего меня насторожило не это. На теле Владика я насчитала семь или восемь плохо заживших ран. Одна на голове, другая на лице… Видно, что первую помощь ребенку никто не оказывал. Раны не были зашиты. Спрашиваю Владика: что это? Он отвечает, что упал, ударился, что-то еще. Но я уже начала сама догадываться, почему у малыша все тело в синяках и гематомах.

Владик сегодня

В конце концов Владик мне признался, что рана на голове — это из-за того, что Нина ударила его в ванной головой о стену. «Нине не понравилось, как я чистил зубы. Она подошла и ударила меня головой. Я потом долго на полу лежал», — наконец-то признался Владик. Про остальные ранки малыш упорно отмалчивался.

Спросила Владика, почему он не называет мачеху мамой. «Я называю ее мамой, когда хороший. А когда плохой, называю Ниной. Один раз она меня ударила, когда я ее назвал мамой. Она закричала: «Какой ты мне сын? Я Нина».

Это далеко не все, что меня шокировало тогда за две недели. Поинтересовалась у Владика, почему он не ходит в садик. Знаете, что он ответил? «Потому что я дебил и меня боятся дети. Это Нина так сказала».

«Она скажет, что это ты побила ребенка. А мальчик, так как он боится мачехи, это подтвердит»

— Нужно было что-то срочно делать, — говорит Елена Малыхина. — Понимала, что приходится терпеть от мачехи Владику. Но я еще многого не знала. Даже и не думала, что меня может еще что-то шокировать в этой истории.

Созвонилась со своими коллегами — юристами. Говорю: мачеха измывается над приемным сыном. Может быть, мне заявление в полицию написать? «Ты не имеешь к этому делу никакого отношения, — отвечают. — От тебя не примут заявления». «Но у него раны и синяки по всему телу! Она его бьет!» — говорю. «Но мальчик же сейчас у тебя живет. Она скажет, что это ты побила ребенка. А Владик, так как он боится мачехи, это подтвердит».

В общем, решили, что я пока не буду делать никаких резких движений, а мои коллеги попробуют найти выход и что-то накопают про Нину.

Пришло время расставаться с Владиком. Мне было тяжело говорить об этом мальчику. Я видела, что он счастлив у нас дома. Но я действительно не имела права не отдавать мачехе ее приемного сына. Сказала Владику, что мы должны поехать к Нине, лишь за пару часов до поезда.

Владик послушно собрал свои вещи, как солдат, быстро. Но на его лице я увидела какую-то обреченность. Специально не говорила Нине, во сколько мы приезжаем. Я полюбила этого мальчика, и мне самой было жалко с ним расставаться. Поэтому решила по приезде в Днепр побыть с Владиком еще немного. Накормила, погуляла с ним. И только после этого позвонила Нине и сообщила, что мы уже на вокзале.

И тут Владик понимает, что это все. Сейчас приедет мачеха и все закончится. Он так горько зарыдал! Но потом случилось невероятное. Едва на горизонте показалась Нина, как мальчик вытер слезы и мачеху встретил уже с улыбкой.

«Нина, смотри, у меня альбом. Мне фломастеры подарили! У меня новые сапожки!» — начал Владик хвастаться мачехе. Но та лишь мельком взглянула на приемного сына и спросила у меня, что сказали врачи.

Тогда я твердо решила, что спасу Владика, чего бы это мне ни стоило.

«Если не получится раздобыть для него инвалидность, сдам его в областную больницу, чтобы его там накололи всякими лекарствами. А я себе потом другого возьму»

— Я постоянно поддерживала общение с Ниной, — рассказывает Елена Малыхина. — Звонила ей, интересовалась, как там Владик. Хотела вывести ее на откровение. И вот, наконец-то, добилась своего.

«На самом деле он мне не нужен, — сказала Нина в телефонном разговоре со мной. — Он не такой, как я рассчитывала. Он больной и хромой дебил! Сдам его в интернат для умственно отсталых. Там бесплатно. И еще могу договориться, чтобы не забирать его домой на каникулы».

Я потом вспомнила, что Нина что-то подобное говорила и врачам в больнице. А Владик в это время стоял рядом и все слушал.

А Нина между тем продолжала: «Если у меня не получится раздобыть для него инвалидность, сдам его в областную больницу, чтобы его там накололи всякими лекарствами. А себе потом другого возьму».

Я не выдержала и говорю: «Нина, если он тебе не нужен, так пусть у меня живет. А пособие на него получай сама. Нам не надо». «Да как же я от него откажусь? — огорошила меня признанием Нина. — Если откажусь от Владика, то мне не дадут другого ребенка».

Тогда я решила действовать. Поехала в Днепр, в социальную службу. Рассказала все, о чем знаю, что мне Владик говорил. «У нас нет претензий к Нине как к матери, — сказали чиновники. — А то, что она якобы бьет мальчика, так это неправда. Владик такой фантазер!»

То, что Владик — фантазер, мне повторили и в полиции, где отказались принимать заявление.

После моего визита в Днепр произошло неожиданное. Мне позвонила Нина и сказала, что готова отказаться от Владика. «Большое спасибо тебе, что ты их всех разворошила, — говорит она. — Мне раньше не разрешали отказываться от Владика, а теперь — можно».

Договорились, что Нина напишет отказ от ребенка, а я оформлю над ним опеку. «Только отказываться надо через суд», — сказала Нина. Я согласилась и предложила своего юриста, чтобы вел это дело. «Не волнуйся, — говорит Нина. — Я тут найду адвоката».

Прошло несколько дней, и снова звонит Нина. «Нужно оплатить судебный сбор. Вышли деньги. Это чуть больше тысячи гривен». «Без проблем, — отвечаю. — Скинь мне номер счета, я оплачу, а тебе вышлю квитанцию». «Нет, это быстро надо», — сказала Нина и положила трубку. Больше я ее не слышала и не видела. А потом произошло нечто ужасное.

«Не сообщайте в полицию. Нам будет стыдно»

— Мне позвонили из Днепра знакомые и сказали: «Срочно приезжай. Владик в реанимации. Нина избила его до полусмерти». Я тут же помчалась в Днепр, — продолжает Елена. — То, что увидела в больнице, лишило меня дара речи. Все лицо Владика — одна сплошная гематома. На его теле множество синяков и ссадин. Вот выписка из диагноза: «У ребенка закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, гематомы и ссадины на голове, шее, в области бедер, рук, ног, груди, таза, промежности, спины». Это же уже не «просто ударила»! Она его избивала!

Владик в больнице

Как мне удалось выяснить, Нина избила Владика, потому что «он ее раздражал». Она избила ребенка и заперла его в комнате. В доме были еще мать Нины и ее сестра. Им она строго-настрого запретила отпирать Владика и… уехала на трое суток в Киев. Малыша все это время не кормили, не пускали в туалет. Ему не оказали первую помощь. Когда дверь все-таки открыли, Владик был чуть живой.

В полицию заявление написали врачи, хотя бабушка просила их: «Не сообщайте в полицию. Нам будет стыдно». Но было открыто уголовное производство по факту.

Сама Нина сначала утверждала, что не била мальчика. А потом, сославшись на свое состояние (она была беременной), сказала, что не осознавала, что делает. Это не помешало ей прийти один раз в больницу к Владику и попросить его: «Ты только не говори, что это я тебя побила».

Ребенка у Нины изъяли в ноябре 2019 года. Место проживания Владика определили у меня. И тут я узнала еще много чего. Осознав, что к Нине он, скорее всего, больше не вернется, Владик начал рассказывать мне страшные вещи.

«Нина колола меня иголкой, потому что я был плохой, — рассказывал Владик. — Она запрещала мне плакать. Если буду плакать, будет колоть меня ножом. Она часто била меня ложкой, руками, ногами. Один раз заставила меня приседать ночью с табуреткой в руках, пока она будет спать. Если я ослушаюсь, она меня изобьет. А еще Нина тянула меня за писю и говорила, что оторвет. А потом сдаст меня в интернат, где я сдохну».

За два года судебные заседания состоялись лишь дважды. Первое было ознакомительное, второе — оглашение приговора. Суд постановил, что телесные повреждения, которые нанесла мачеха Владику, были… легкой тяжести. Потому что он провел в больнице не 21 день, а «всего» 17. А «средняя тяжесть» наступает лишь после трехнедельной госпитализации. Нину же вообще оставили без наказания. За то время, что шло судебное следствие, она каким-то образом стала инвалидом. Мать Нины в суде говорила, что сама видела, как мальчик бился головой о стену. И, когда она спрашивала, почему он это делает, ребенок отвечал: «Не знаю».

Я все-таки хочу добиться справедливости. Не хочу мести. Но для меня было бы важно признание вины Нины. Ведь осудить ее можно было по таким статьям, как «Пытки», «Оставление в опасности»… Если бы ей дали полгода условно и тут же амнистировали, этого было бы для меня достаточно.

Владик сейчас живет в нашей семье. Мы с мужем не оформляли усыновление, а только опеку. Дело в том, что в этом случае Нина не имеет права до совершеннолетия Владика продать свой дом, где прописан ее приемный сын. Кроме того, Владик будет иметь право на наследство. Ну и еще Нина должна платить алименты. Она четыре года тратила пособие, которое получала за Владика, на себя. Пусть сейчас хоть что-то потратит на него.

«Мне нравится в больнице. Здесь кормят»

— У Владика в нашей квартире своя комната, — говорит Елена. — Нам пришлось столкнуться с некоторыми трудностями. Первое время мальчик боялся, что его снова куда-то отдадут. В его комнате стоит портфель с самыми необходимыми, по его мнению, вещами. На тот случай, если его придут забирать.

Владик долго боялся подходить к холодильнику. Ведь Нина ему это запрещала делать. Видя такую проблему, я начала специально давать ему задания, принести какие-то продукты из холодильника. А еще Владик никогда не говорит о том, чего хочет. Просто смотрит и все… Хотеть что-то ему не разрешала Нина.

Еще одна проблема. Владик не мог кушать «взрослую еду». У него часто были рвотные рефлексы. Я начала спрашивать, что же он ел у Нины. «Желтый суп (как потом выяснилось, речь шла о лапше быстрого приготовления) — утром, кашу — в обед. Вечером меня не кормили», — ответил малыш. Врачи-диетологи посоветовали некоторое время кормить мальчика, как ребенка до года, пока он не привыкнет.

Еда для Владика — это особый разговор. Еще когда он лежал в больнице, избитый мачехой, малыш сказал мне: «Мне нравится в больнице. Здесь кормят». Оказавшись у меня, он не мог наесться. Кроме того, постоянно прятал еду. Мы находили остатки йогурта, который он собирался доесть ночью, прилипшие к одеялу конфеты, залитые холодной водой хинкали… Психологи, с которыми мы работаем, говорят, что такая жадность к еде может остаться у Владика на всю жизнь.

А в прошлом году Владик пошел в первый класс. Учеба дается ему пока с трудом. Но мы уверены, что справимся и с этим.

Когда этот материал готовился к публикации, стало известно, что мачеха Владика Нина подала в суд заявление с просьбой отменить усыновление мальчика. Мы попытались связаться с женщиной, но она пока не отвечает.

Ранее «ФАКТЫ» писали о жуткой истории в Одессе. Отчим избивал своего пятилетнего приемного сына: бил ремнем и из всех сил бросал малыша на пол.

6962

Читайте нас в Facebook

РЕКЛАМА
Заметили ошибку? Выделите её и нажмите CTRL+Enter
    Введите вашу жалобу
Следующий материал
Новости партнеров