Чтобы маленький станислав хорошо поел, его отец, известный львовский врач, должен был, стоя на столе, открывать и закрывать зонтик
В конце прошедшей недели вся Польша скорбела и прощалась с гениальным писателем-фантастом, философом, прозаиком и драматургом Станиславом Лемом. Великим поляком и… львовянином! Как это ни печально, но сейчас мало кто знает, что 85 лет назад он родился в столице Галичины, входившей тогда в состав Польши, рос и познавал мир в этом средневековом вечно прекрасном городе.
Первое в жизни письмо четырехлетний малыш посвятил описанию… сельского клозета
- 12 сентября 1921 года на третьем этаже дома Ь 4 по улице Браеривского (теперь Богдана Лепкого) в семье известного львовского врача-ларинголога Лема на свет появился малыш, которого назвали Станиславом, — рассказывает «ФАКТАМ» историк Иван Радковец. — Его родители жили в просторной шестикомнатной квартире, но, поскольку отец принимал больных на дому, постоянного детского уголка у мальчика не было. Поэтому первые воспоминания Станислава о раннем детстве связаны с теплой кафельной печкой и выходящем на оживленную улицу маленьком балконе, с которого мальчуган с огромным любопытством созерцал мир…
- Первыми игрушками у будущего писателя были медицинские инструменты отца, первыми книгами — анатомические атласы из огромной семейной библиотеки, — добавляет его брат историк Петр Радковец. — Причем скелеты малыша не пугали, они напоминали ему… детские конструкторы. «Я в детстве был чудовищем», — признался потом уже взрослый Лем. Он ел только тогда, когда его отец, стоя на столе, то открывал, то закрывал зонтик. Или, на худой конец, позволял себя кормить под столом. Маленький Станислав вечно все ломал, воровал сладости у мамы и прятал их в мебели. Это был потрясающий сластена! Обжора, который знал близлежащие кондитерские, а перед витринами торчал часами! Несмотря на эту, как бы помягче выразиться, живость характера, отец сына никогда не бил, а мама ограничивалась легкими шлепками. Зато словесные выволочки он получал регулярно. Но самым строгим наказанием для мальчика было отлучение от обожаемого десерта.
В четыре года Лем научился читать и писать. Свое первое в жизни письмо прислал папе из горного Сколе, где отдыхал вместе с мамой. На двух страницах малыш делился с отцом яркими впечатлениями от посещенияЙ сельского клозета. Медицинские книги заменили, как и положено в таком возрасте, сказки и стихи. Пользовались большим вниманием у мальчика и французские романы мамы, но не их содержание (языка-то он не знал!), а пикантные эротические картинки в книгах.
В пять Станислав влюбился в прачку их семьи Милу и даже серьезно собирался на ней жениться. Правда, вскоре воспылал чувством к учительнице начальных классов, а потом к незнакомой девочке, которую случайно повстречал на прогулке в Иезуитском парке (ныне парк им. Ивана Франко). Мальчик гонялся за ней и ее подружками по аллеям парка и пугал их фонариком.
- Позже Станислав зачитывался энциклопедиями, — продолжает Иван Радковец, — частенько бегал к львовскому Главпочтамту: напротив находилась корабельная компания, в окне которой были выставлены огромные макеты океанских кораблей, завораживавшие всех мальчишек.
В 1932 году родители одели Станислава в ученический мундир и отправили в гимназию имени Карла Шайноги (ныне одно из самых старейших учебных заведений Украины). Даже спустя десятилетия Лем отлично помнил свой ежедневный маршрут в школу: мимо нынешнего госуниверситета имени Франко, через площадь Рынок с античными фонтанами Нептуна, под навесом ратуши, по улицам Подвальной и Русской.
Впрочем, поступление в гимназию мало изменило его неугомонный нрав: Лем дрался и играл в футбол, рвал штаны, съезжая по бетонному желобу, и расшатывал с одноклассниками афишные тумбы, вырезал непечатные слова на деревянной поверхности парты и колол соседей чернильным пером, соревновался в «плевании на дальность» и мастерстве приклеивания папирос к потолку класса. Очень переживал, что долго не мог научиться свистеть на пальцах. А когда отменялся урок, он вместе с друзьями неизменно бежал на Высокий Замок (огромный парк на высоком холме), наслаждаясь неожиданной свободой под кронами вековых каштанов и любуясь панорамой Львова.
Именно на это время приходятся его первые философские размышления. Идя в школу через площадь Святого Духа (ныне Ивана Пидковы), где в киоске продавали любимую им халву в двух разных по весу упаковках, мальчишку каждый раз грызли сомнения: что выгоднее покупать — одну крупную пачку за 20 грошей или две по 10 каждая? Впоследствии это назовут «дилеммой Лема».
За томами книг сорванец хранил бутылочки, куда тайком сливал оставшуюся в рюмках наливку
Но несмотря на бесшабашную жизнь, подросток учился хорошо. За приготовлением домашних заданий строго следили нанятые родителями студент-репетитор Вилька и преподавательница французского языка. Правда, и дома сорванец не скучал: в родительской библиотеке за томами огромных энциклопедий Станислав прятал бутылочки, куда регулярно сливал оставшиеся после гостей наливки и ликеры. И иногда позволял себе рюмочку.
Было у гимназистов тех лет и еще одно развлечение — ходить в театр всем классом. К сцене Станислав был равнодушен, но всех мальчишек развлекало появление гимназисток (в то время обучение было раздельное). И в огромном зрительном зале между подростками начинались нешуточные торги за места поближе к барышням. Не помогали даже заранее занятые преподавателями стратегические позиции.
- За годы учебы увлечения Станислава постоянно менялись: собирание марок, выступления бродячих циркачей, первые звуковые фильмы, театр, — рассказывает Петр Радковец. — Неизменными оставались лишь страсть к чтению и технике. Он тащил домой весь механический хлам, который удавалось найти: сломанные звонки, часы, отработанные детали автомобилей, коммутаторы, телефонные микрофоны. А стол был завален научно-популярными изданиями о последних технических достижениях и стопками чертежей. Когда Станислав собрал свой первый действующий электрический двигатель, он очень этим гордился, хотя механизм часто ломался и дребезжал всеми деталями.
В 1939 году Лем получил аттестат зрелости. После прихода советских войск во Львов в 1940-м он успешно сдал вступительные экзамены в Политехнический институт. Но Станислава туда не приняли «из-за социального происхождения» — отец врач, а значит мелкий буржуа. Отец через друзей и с помощью известного в то время профессора биохимии Парнаса «запихнул» (выражение Лема) сына во Львовский мединститут, хотя сам отпрыск не пришел от этого в восторг. В годы оккупации учебу пришлось оставить, и Станислав пошел работать помощником механика и сварщиком в гаражах немецких фирм. С освобождением Львова от фашистов он еще год учился в мединституте. Но в 1946 году во время репатриации вместе с родителями уехал в Краков.
Незадолго до смерти писателя украинские журналисты поинтересовались у него: «Почему вы так ни разу и не приехали в столь любимый вами Львов, которому даже посвятили книгу-автобиографию «Высокий Замок»? «Львов для меня — как первая любовь, к которой не возвращаются, но всю жизнь вспоминают!» — признался им фантаст.
- Напротив гимназии, где учился Станислав Лем, до сих пор стоит афишная тумба, на которой он письменно назначал встречи однокашникам, — рассказывает Иван Радковец. — Кстати, эти надписи так и не заклеили. А в его школе с тех лет сохранилась традиция дарить выпускникам ландыши. В квартире, где родился всемирно известный писатель, к счастью, живут интеллигентные люди, которые так и не решились проводить новомодную перепланировку жилья. Думаем, на фасаде этого дома стоило бы установить мемориальную доску…
356Читайте нас в Facebook
